Мордехай Ханзин
1905 – 1997
В середине 1960-х годов уехать в Израиль из СССР было почти невозможно. Исключения делались для счастливчиков, которым присылали вызов израильские родственники.
Разобравшись в особенностях советского законодательства, седьмой любавичский ребе Менахем-Мендел Шнеерсон решил помочь своим соплеменникам.
Хасиды движения Хабад поставили на поток поиск в Израиле родственников советских евреев или даже однофамильцев, которые могли сыграть роль родни, подписав вызов для ОВИРа. Самой большой проблемой было раздобыть актуальную информацию о потенциальных репатриантах.
И источник такой информации нашелся. Мордехай (Мотель) Менделевич Ханзин. Феноменальная память и удивительная биография нашего героя помогли вытащить из «египетского рабства» многих советских евреев.
Он провел в тюрьмах, лагерях и ссылках 21 год, с 1935 по 1956. В короткие периоды жизни на воле самоотверженно боролся за сохранение еврейского самосознания, иудейской религии, языка и культуры. И владел достоверной информацией о многих и многих стремящихся уехать из СССР.
Мордехай Ханзин родился в украинском Конотопе в 1905 году, в семье Фрейдл Рабой, двоюродной сестры хасида Исроэля-Ноаха Беленицкого, и Менахема-Менделя, потомка реба Моше, хасида Алтер Ребе. Семья была очень религиозной, принадлежала к любавичскому течению хасидизма. Отец, много времени уделявший еврейской учености, был успешным коммерсантом. Ханзины выписывали журнал «Ха-шилоах», покупали книги Бялика, Мапу, Гордона, других еврейских классиков.
Дед, реб Иехиель Михаэль Дов-Бер Ханзин, был известным мудрецом Торы и одним из активных участников религиозно-сионистского движения «Мизрахи». Мальчик любил бывать у него и рассматривать многочисленные портреты, висящие у старика на стене. Хасид с белой бородой — Цемах-Цедек, третий любавичский ребе; Виленский гаон... Между ними — портреты светских людей.
Например, Теодор Герцль — типичный еврей из Конотопа, но без кипы. «Зейде, — спросил он деда, — почему этот ребе без ермолки?» — «Мотеле, когда ты повзрослеешь, то поймешь, что такие большие головы ермолками не меряют».
Юность Мордехая пришлась на страшное время. В погроме 19 сентября 1919-го, учиненном бойцами Добровольческой армии генерала Деникина, он чуть не потерял ногу. Людей грабили, еврейских женщин насиловали, многие были убиты.
Юный еврей окончательно осознал, что называть эту землю Родиной он больше не может. У евреев есть своя земля, недаром доктор Герцль, строго смотревший с дедовской стены, дал начало всемирному движению за возвращение евреев в Сион.
В начале 20-х он вступил в сионистский «Гехалуц» — а именно, в его «народно-трудовое» крыло, занимавшееся подготовкой к переселению евреев в Палестину. Вскоре присоединился к движению «Гистадрут» (позже — Единая всероссийская организация сионистской молодежи, ЕВОСМ), менее политизированной организации, объединявшей как религиозную, так и светскую молодежь.
Вскоре энергичный Ханзин стал одним из лидеров «Гехалуца» в Конотопе и связным его центрального комитета. Чтобы теория не отрывалась от практики, Мордехай ослабил нажим на учебу и сконцентрировал свои силы на подготовке к Алие — начал обучаться столярному делу в созданной «Гехалуцем» мастерской.
Когда по СССР прокатились массовые аресты сионистов, оставаться в Конотопе стало небезопасно. В 1929 году Мордехай вместе с братом Довидом и родителями переехал в Москву. В двадцатых годах евреи составляли в Москве второе по численности национальное меньшинство.
Мордехай поступил на историко-философское отделение МГУ. Параллельно устроился работать в правление Московской еврейской общины. Там сразу встретил «своих» — сионистов.
Во главе подпольного «Объединенного мерказа сионистских организаций в СССР» стояли такие выдающиеся люди, как Бенцион Каминский, Виктор Кугель, Марк Бронштейн, Давид Баазов.
Мордехай представлял в «мерказе» национально-религиозную молодежь.
Ребята собирались на занятия в подпольной иешиве «Тиферес бахурим». Изучали Гмару, «Айн Яков», «Шулхан арух», «Маамарей хасидут», вместе отмечали праздники, молились, устраивали совместные трапезы.
Зимой 1934-го членов сионистского подполья начали вызывать на допросы в ОГПУ. Председатель «мерказа» Марк Бронштейн после говорил Мордехаю: «…Стоило отказаться от места на корабле, который отплыл с Бяликом из этой кровавой страны. Мне удалось спасти много еврейских семей в это ужасное время. Теперь можно умирать…»
«Мерказ» передал в США меморандум — подробный отчет о еврейской жизни в Союзе. Там были упомянуты шокирующие свидетельства притеснений советского еврейства.
В июле 1934 года умер поэт Хаим Бялик. Максим Горький написал некролог. Даже далекие от национальной культуры и иврита евреи начали интересоваться своими корнями. В национальное движение удалось привлечь новых людей.
Об этом стало известно органам. Первый удар пришелся по молодежи из «Тиферес бахурим». В ночь на 30 сентября 1934 года в Москве прошли многочисленные аресты. В ГПУ попал и список лидеров подпольного «мерказа».
Ханзин тогда чудом избежал ареста, ему пришлось бежать. Сначала в Грузию. Грузинские евреи посещали легально действующие синагоги и открыто обучали детей Торе.
Потом в Одессу. Ханзин приехал как представитель «мерказа». Он стал подталкивать местную группу к тому, чтобы она конкретизировала свою платформу и связалась с остававшимися на воле московскими сионистами.
К лету 1935 года в подпольном сионистском движении удалось добиться единства. Всего в Союзе насчитывалось 54 ячейки: в Ленинграде, Москве, Харькове, Киеве, Минске, других городах и местечках Украины, Беларуси, Крыма.
Тем временем одесские чекисты вышли на его след. Мордехай Ханзин был арестован 15 июня 1935 года, сразу после того, как проводил своего младшего брата, Довида, отплывавшего пароходом из Одессы в Палестину. Сиониста отвезли в здание НКВД на улице Маразлиевской, позже этапировали на Лубянку.
В Москве Ханзин встретил соратников, узнал об аресте и гибели руководителей еврейской общины в Москве. За «контрреволюционную деятельность» — участие в «Объединенном мерказе сионистских организаций в СССР» — 7 сентября 1935 года был осужден на 3 года лишения свободы.
В поселке Чибью, в печально известном Ухтпечлаге, Ханзин встретил… последнего председателя «мерказа» — Виктора Кугеля. От него он узнал о казни Герцля, сына сиониста Давида Баазова. Самого Кугеля казнили в 1938-м, по сфабрикованному уже в лагере делу.
После Воркутинского отделения Ухтпечлага была ссылка. «Органы» тем временем продолжали собирать компромат.
В 1941 году Ханзин снова был осужден — на 10 лет лагерей. Во время второго срока с ним произошел случай, который до сих пор приводится в хасидских изданиях как рассказ о ханукальном чуде.
Наступала Ханука, и группа из 18 евреев-узников собралась на «тайное совещание». Заключенные решили во что бы то ни стало зажечь ханукию. Этот обряд символизирует духовную стойкость и победу святости над нечистотой, света над окружающей тьмой. В лагере свобода отправления религиозных культов не предусматривалась. Все участники осознавали последствия своих действий. Но им так хотелось праздника… Один заключенный пообещал достать маргарин — вместо масла. У кого-то для самодельной ханукии нашлись маленькие стаканчики. На фитили пошли нитки от лагерной одежды.
Мордехай Ханзин был самым старшим, ему выпала честь возвестить приход праздника зажиганием первой свечи. Глубокой ночью, в маленьком лагерном сарае, группа евреев столпилась вокруг импровизированной ханукии, стоявшей на перевернутом ящике. Когда Ханзин произносил первые благословения, двери сарая с грохотом распахнулись. Лагерная охрана ворвалась в помещение с оружием наперевес и скомандовала всем выходить наружу.
Вскоре прямо в лагере состоялся суд. «Это акт государственной измены, — заявил чекист. — Зажигая свечи, вы намеревались подать сигнал врагу. Наказание за это — высшая мера социальной защиты». Сердце Мордехая Ханзина колотилось в груди: «Эта мера наказания предусмотрена только для меня или для остальных арестованных?» — «Вам всем», — сухо объявил чекист.
Осознавая, что накликал смерть на всех, Ханзин разрыдался, а потом выпалил: «Мы евреи, и мы зажгли свечи ночью, чтобы отметить праздник Ханука».
И тут вдруг особист отозвал охранников. Когда те вышли, он обратился к Ханзину: «Если вы зажгли ханукальные свечи, позвольте мне показать, как правильно их зажигать». Он поднес первый лист к огню, затем — еще один, и еще. Вскоре от кучи бумаги ничего не осталось. Чекист сгреб пепел и выбросил его в окно. Затем вызвал охрану. «Возьмите эту группу из 18 человек, — рявкнул он, — и разделите их так, чтобы они не могли видеть друг друга. Нет смысла им давать вышку: они не стоят и одной пули».
«Я тоже еврей, — сказал он Ханзину. — И я прошу вас сделать так, чтобы будущие поколения нашего народа знали, как зажигать ханукальные свечи».
В 1951 году, отсидев «десятку», Ханзин был отправлен в ссылку в Красноярский край. После опубликованной 13 января 1953 года в «Правде» статьи о деле «подлых шпионов и убийц под маской профессоров-врачей» Мордехая Ханзина вернули в лагерь.
В 1955 году, окончательно освободившись, он приехал в Москву. В застенках Ханзин, человек с феноменальной памятью, не забыл ни Талмуд, ни иврит, ни тонкости иудаизма.
С 1956 года он стал помощником главного раввина Москвы и секретарем столичной еврейской общины. Преподавал в иешиве «Коль Яаков», расшифровывал древние еврейские рукописи, хранящиеся в Государственной библиотеке им. Ленина.
Ханзин не мог забыть свою главную цель — подняться на землю предков. В 1963-м с супругой Хайей Тверской и дочкой Симой они подали заявление в ОВИР на выезд в Израиль. Причина — воссоединение семьи: Мордехай не видел своего брата Довида, ставшего за это время главным раввином Петах-Тиквы, уже 32 года. За право на выезд пришлось сражаться несколько лет.
В Израиль семья вылетела 8 сентября 1965 года. Ханзины после приезда в Эрец-Исраэль поселились в Бней-Браке, затем переехали в Петах-Тикву.
«Сабров», уроженцев страны, Ханзин удивлял своим великолепным ивритом, полным цветистых оборотов из Танаха. И писал тоже красиво: он всю жизнь писал «в стол» стихи и прозу на иврите.
Вскоре он начал работать в Университете имени Бар-Илана, стал председателем русского отделения «Сохнута». В университете занимался исследованиями, трудился над рукописями Меира Бар-Илана, одного из лидеров религиозного сионизма.
Дважды избирался председателем Организации узников Сиона. Регулярно выступал, прося аудиторию присылать вызовы для своих родных в Союзе и предлагая подписывать петиции с требованием открыть ворота империи зла. Был соорганизатором многих митингов за освобождение евреев Советского Союза.
Храброго сиониста и реба Мордехая Ханзина не стало 10 августа 1997 года. Составленные Ханзиным списки евреев Москвы и других городов СССР позволили активистам движения Хабад подготовить сотни вызовов для советских евреев. Благодаря очерку Мордехая Ханзина «В дни тяжелого испытания и страха» мы знаем о героических подпольщиках московского сионистского центра, неустрашимых одесситах; благодаря ему мы знаем десятки других имен — тех, кто боролся за свободу своего народа. Место Мордехая Ханзина — в пантеоне национальных героев Израиля.
24.03.2021
