Александр Калантырский
1941 – 2022
26 апреля отмечается Международный день памяти о чернобыльской катастрофе, провозглашенный Генеральной Ассамблеей ООН в 2016 году. Персонал Чернобыльской АЭС, пожарные, военнослужащие, инженеры, добровольцы самых разных профессий рисковали своими жизнями и здоровьем, чтобы остановить радиационное загрязнение и избежать еще более ужасающих последствий — не только для СССР, но и всего мира.
Немало этих самоотверженных и мужественных людей с конца 1980-х годов репатриировалось в Израиль. Один из них — известный ликвидатор последствий аварии на Чернобыльской АЭС и израильский общественный деятель Александр Калантырский. Именно он возглавлял инженерные работы во время возведения защитного сооружения, всем известного как саркофаг (он же — объект «Укрытие»), над четвертым энергоблоком.
Александр Калантырский родился 30 июля 1941 года в семье Евсея Самойловича Калантырского и Софьи Федоровны (Фроймовны) Чернобульской. Бабушка и дедушка со стороны матери, Лея и Фройм Чернобульские, жили на Житомирщине, но из-за голода в Украине вынуждены были с дочерью переехать в Москву. После института Софья Федоровна работала экономистом, со временем возглавила плановый отдел Министерства морского флота. Отец Александра Евсеевича родился в Киеве, но тоже в молодости уехал в советскую столицу, где выучился на инженера. Одним из объектов, в строительстве которого он принимал участие, был Крымский мост в Москве. До войны семья жила в небольшой коммунальной квартире в Борьевском проезде, недалеко от завода ЗИЛ.
Когда началась германо-советская война, Евсей Калантырский ушел в ополчение. Софья Федоровна, находившаяся на последнем месяце беременности, в конце июля 1941 года была вынуждена покинуть с родителями Москву и отправиться в эвакуацию в Узбекистан. Однако до Ташкента не доехали: у женщины в поезде начались схватки. Проводники высадили роженицу на первой же станции, но вовремя подоспели врачи, и ребенок родился совершенно здоровым. Дело было в Кармаскалинском районе Башкирской АССР. Там Софья Федоровна, а также бабушка и дедушка Саши и решили остаться.
Вскоре пришла трагическая весть: отец Александра Евсеевича пропал без вести. Позже семья выяснила, что в октябре 1941 года бойцы 13-й Московской стрелковой дивизии народного ополчения, в составе которой воевал Евсей Калантырский, попали в окружение и почти все погибли в Вяземском котле.
В 1942 году, когда Москве уже ничего не угрожало, Софья Федоровна с маленьким сыном и родителями вернулась домой. В первые послевоенные годы молодой вдове жилось сложно. Из коммунальной квартиры удалось переселиться в собственную, в Кузьминках, но на одну зарплату поднимать сына было тяжело. Однако Саша во всем старался помогать матери. В школе он учился хорошо, особое предпочтение отдавал математике.
Когда пришла пора поступать в институт, Саша Калантырский нацелился на Московский физико-технический институт. Но Софья Федоровна приняла идею в штыки: кто-то ей сказал, что выпускники Физтеха занимались ядерной физикой. Она побоялась, что это скажется на здоровье ее единственного сына. По злой иронии судьбы, с радиацией Александру Евсеевичу всё равно пришлось столкнуться, правда, намного позже. Тогда парень расстраивать маму не стал и отнес документы в Московский инженерно-строительный институт им. В. В. Куйбышева, находившийся далеко от дома.
На экзаменах Александра Калантырского ждал неприятный «сюрприз». Экзаменационная комиссия, сразу же отметив национальность абитуриента, подсунула парню совершенно нерешаемую задачу — так называемый «гроб». Спас от провала суммарный балл по результатам всех экзаменов и неплохой аттестат. А учиться в МИСИ имени Куйбышева было не сложно.
После пятого курса по распределению Калантырский попал на Машиностроительный завод имени Хруничева, затем — в строительно-монтажный трест при Министерстве среднего машиностроения СССР, которое занималось атомной промышленностью и атомным оружием.
Долгие годы Александр Евсеевич, занимая в тресте разные должности, работал над сооружением защитных железобетонных конструкций вокруг атомных реакторов, хранилищ ядерных отходов и т. д. В задачи этой гигантской строительной организации входило возведение научно-производственных комплексов со сложнейшими технологическими процессами; за ошибки или срыв планового задания в то время можно было поплатиться свободой.
День аварии на Чернобыльской АЭС Калантырский помнил всю жизнь. В 11 часов дня 26 апреля 1986 года ему позвонил приятель и взволнованно сообщил: «Саша, ты не представляешь, что происходит на Чернобыльской атомной электростанции. Взорвался реактор, на станции снесло крышу!»
Александр Калантырский сразу же понял, что произошла невиданная до этого техногенная катастрофа. В результате взрывов на четвертом энергоблоке ЧАЭС реактор был полностью разрушен. Авария сопровождалась пожарами и выбросами радиоактивных веществ. Радиоактивное облако прошло над СССР (больше всего пострадали Украинская и Белорусская, а также Российская ССР), Скандинавией, Восточной Европой, в общей сложности затронув более 20 стран. Между тем власти хранили молчание. Руководство Советской Украины 1 мая 1986 года вывело людей на первомайские митинги — и в Киеве, и в ряде других, близких к месту аварии, населенных пунктах. Ветер с ЧАЭС сначала дул на северо-восток, радиацией была загрязнена значительная территория Белорусской ССР, но и там официально никого не предупредили.
Основные работы по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС были переданы Министерству среднего машиностроения 15 мая 1986 года. В Минсредмаше начались заседания специально созданного штаба, а менее чем через неделю было создано специализированное Управление строительства № 605 (УС-605). Основная задача, которая стояла перед Управлением, — возвести укрытие для долговременного захоронения четвертого энергоблока ЧАЭС. Тонны бетона должны были отгородить источник радиации от остального мира.
В строительно-монтажном тресте при Министерстве среднего машиностроения объявили набор добровольцев. Как позже вспоминал Александр Евсеевич, заявление он написал сразу же — кто как не он мог справится с такой ответственной работой. Впоследствии оказалось, что в командировку на ЧАЭС вызвалось ехать огромное количество народу. Александр Калантырский был выбран из 38 кандидатов и назначен главным инженером 10-го строительно-монтажного района в Чернобыльской зоне.
Первый строительно-монтажный отряд приехал в зону 28 мая 1986-го своим ходом из Желтых Вод Днепропетровской области Украины, вторыми были москвичи, и среди них — Александр Калантырский. Инженер-строитель вылетел из Москвы 2 июня 1986 года и уже через несколько часов был в киевском аэропорту Борисполь. Встретившись с другими членами московского отряда, Калантырский отбыл в Чернобыльскую зону.
По дороге в Чернобыль, пролегавшей по Гостомельской трассе, москвичей поразила необычайная тишина. Александр Евсеевич вспоминал: «Мы ехали по совершенно мертвому пространству. Меня буквально трясло: такое впечатление, что я прибыл на кладбище, где вокруг пустота и ни звука». Инженеру тогда же подумалось, что в Москве действовало около десятка лабораторных реакторов и, случись такая авария в крупном городе, жертв могло быть гораздо больше.
Сам Чернобыль встретил ликвидаторов пустыми жилыми домами с закрытыми пленкой окнами, заблокированными входами в магазины и учреждения. Строителей сначала направили в специальный штаб, который разместился на автовокзале, в 14 километрах от взорвавшегося четвертого энергоблока. Там их сфотографировали и дали первые пропуска в зону аварии.
Вечером Александр Калантырский и его товарищи заселились в пионерский лагерь «Голубые озера» в поселке Песковка, где располагалась одна из баз УС-605. Там вновь прибывшим провели медицинский осмотр, выдали средства индивидуального дозиметрического контроля и индивидуальной защиты.
В задачи 10-го района, где Александр Калантырский был главным инженером, а его друг и коллега Владимир Любшин начальником, входило строительство материально-технической базы УС-605. Все работы пришлось начинать с нуля, не имея ни проекта, ни времени для раздумий. От Калантырского и его коллег требовалось в крайне сжатые сроки подготовить базу для развертывания строительства укрытия на Чернобыльской АЭС. Уже на следующий день монтажно-строительная группа из Москвы приступила к созданию базы снабжения, чтобы принимать арматуру и бетон — части будущего саркофага.
С большим напряжением сил, работая круглые сутки, строители возвели первую базу Управления производственно-технологической комплектации (УПТК-1) на станции Тетерев. Поток грузов на станцию увеличивался каждый день. Всякое промедление в снабжении грозило задержкой строительства саркофага. Для ускорения приема грузов работниками 10-го района был смонтирован башенный кран, построены дороги, оборудованы площадки для обработки грузов и специальные ангары для хранения материалов. Вскоре группа Калантырского приступила к возведению второй базы (УПТК-2), а также вагончиков и столовой для персонала.
Машины 10-го района наматывали каждый день по несколько сотен километров, привозя радиоактивную грязь с территории ЧАЭС на станцию Тетерев. С загрязнением автомобилей стали бороться. Радиоактивную грязь и пыль пытались смывать и с дорог, но зараженная вода шла в кюветы, где концентрация радиации была одной из наиболее высоких. Всех в то время потряс случай, когда один из генералов, прибывших на ликвидацию последствий аварии, шел с адъютантом по обочине. Увидев знакомого полковника, он остановился поговорить, стоя по щиколотку в радиоактивной грязи. Военачальник не заметил, как получил облучение в 200 рентген (200 бэр). Назавтра его срочно отправили из зоны домой. Чтобы обезопасить местное население, ликвидаторами было принято решение перебазироваться в деревню Капачи, располагавшуюся всего в 4 километрах от ЧАЭС на левом берегу реки Припять.
Калантырский отвечал и за безопасность подчиненных. С замначальника Управления строительства по радиационному контролю Александр Евсеевич постоянно проверял возможность проведения работ. Часто приходилось проявлять характер: одного из рабочих, оставшегося ночевать в зоне, Калантырский на следующий день выгнал назад в Москву. Набравший 25 бэр тоже должен был возвращаться домой.
Были в зоне и участки, на которых что-то можно было делать не более 10–15 минут. В некоторых местах облучение составляло 300 рентген. Во время выбросов возле реактора оно достигало и тысячи.
Благодаря ударному труду строителей 10-го района все работы первого этапа были выполнены в срок. Грузы для строительства саркофага стали идти непрерывным потоком. Минсредмашевцы сразу же приступили к выполнению новых задач — строительству базы УПТК-3, гостиницы в поселке Приборск, а также жилого поселка «Вахта-1000».
Александр Евсеевич Калантырский оставался в зоне аварии до 20 октября 1986 года. Успешно выполнив все первоочередные задачи, он вдобавок построил четыре двухэтажных дома со всеми коммуникациями, которые предполагалось использовать для будущей зимовки ликвидаторов. Но однажды Калантырский, человек абсолютно здоровый, вдруг почувствовал недомогание и резкую боль в желудке. Местные медики быстро установили причину: из-за действия радиации у инженера открылась язва, началось кровотечение.
От срочной госпитализации в Киеве он отказался и, держась на таблетках, уехал в Москву. Домой попасть не получилось: прямо с Киевского вокзала Александр Евсеевич отправился на больничную койку. В 6-й Московской клинической больнице инженер повстречал других ликвидаторов из Чернобыля. Они сообщили Калантырскому, что от лучевой болезни в мае–июле 1986 года в больнице умерло множество людей.
Через месяц Александру Евсеевичу пришлось еще раз вылететь в Чернобыльскую зону, чтобы поставить подпись на акте сдачи выполненных работ. Там ему пришлось задержаться вплоть до 30 ноября 1986 года, когда был подписан акт государственной комиссии о приемке саркофага в техническую эксплуатацию.
Вернувшись в Москву, Калантырский начал замечать новые проблемы со здоровьем: опять дала о себе знать язва желудка, к ней добавились проблемы с легкими и мерцательная аритмия. Но работать инженер не перестал. В декабре 1988 года Александр Евсеевич принимал участие в ликвидации последствий Спитакского землетрясения в Армении.
В апреле 1992 года Калантырский с женой и младшей дочерью, Орли, репатриировались в Израиль, где уже жила их старшая дочь — Виктория. До 1990 года об Израиле не могло идти и речи. У Калантырского и его супруги, Жаннеты Исааковны, также инженера, были высокие формы секретности и запрет на выезд из СССР.
Еще до отъезда Александр Евсеевич услышал, что еврейское государство в лице Сохнута обещало помощь репатриирующимся ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС. Однако на месте оказалось, что частные компании таких людей страховать не хотели, а чиновники даже не подозревали о специфических проблемах ликвидаторов. Это при том, что с последствиями аварии на ЧАЭС израильское общество столкнулось еще в декабре 1986 года. Тогда в стране разразился страшный скандал: из Турции прибыла в Хайфу партия чая, предназначенная для израильтян, но все пять тонн, после замера радиационного фона, были отправлены назад.
Новый репатриант уже в августе 1992 года организовал инициативную группу «ликвидаторов», состоявшую из 56 человек. Со временем Калантырский объединил разрозненные организации «чернобыльцев» в единую мощную общественную структуру, насчитывавшую около 4000 человек. Благодаря ему в 2001 году в Израиле был принят государственный закон о статусе ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС. До своего последнего дня он продолжал отстаивать права «чернобыльцев», воюя за соблюдение принятого закона.
Когда на экраны вышел нашумевший телесериал «Чернобыль», Александр Евсеевич посмотрел его несколько раз. Фильм похвалил, подчеркивая, что всё было снято весьма достоверно. На замечания некоторых критиков, намекавших на принудительную отправку специалистов, отвечал коротко, но емко: «В зону никто никого, как скот, насильно не загонял. Такая была у нас ментальность!»
Энергичного общественного деятеля, инженера и ликвидатора не стало 19 января 2022 года. Десятки людей — представители прессы, русскоязычной общины Израиля, друзья с горечью написали о тяжелой утрате: не стало всеми любимого Саши Калантырского.
Александр Евсеевич отказывался называть свое участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС подвигом. Этот мужественный человек всегда подчеркивал, что «чернобыльцы» просто честно делали свою работу, не думая ни о каких наградах. Однако, если бы ими не был тогда в рекордные сроки построен саркофаг, неизвестно, как выглядело бы сейчас человечество.
25.04.2022
