Хаим Кахане
1900 – 1974
1942 год. Идет Вторая мировая война. Британское командование разрабатывает секретный план военных действий в Ливии, для выполнения которого привлекает группу немецких евреев. Этот специальный отряд, переодетый в гитлеровскую форму, должен уничтожить топливные хранилища Вермахта. Задача невыполнимая, но приказ есть приказ…
Так звучит сюжет американского военного боевика «Тобрук», вышедшего на большие экраны в 1967 году. Не все кинолюбители знают, что у героев фильма были реальные прототипы. Один из них — Хаим (Карл) Кахане — был в числе создателей израильских воздушно-десантных войск, воевал в составе британских отрядов специального назначения, а в молодости стоял на страже молодого украинского государства во Львове.
Будущий прославленный солдат родился 6 августа 1900 года в семье выходца из местечка Скоморохи Иосифа Кахане и уроженки Теофиловки на Винничине Песи Маргулис. До Первой мировой войны семья Кахане жила в селе Смолянка на Тернопольщине, принадлежавшей Австро-Венгрии. У Иосифа Кахане было много детей: дочь Бране и сыновья Давид-Пинкас, Авраам, Екель, Якоб-Исаак, Борух и Хаим.
В детстве Хаимке Кахане ни ростом, ни силой среди сверстников не выделялся. Мальчик всё время чего-то боялся: строгого отца, старого меламеда в хедере, но больше всего — своих ровесников-христиан. В хедер, расположенный в соседнем селе, еврейским детям нужно было идти через старый мост, где местные хулиганы часто задирали еврейских детей, иногда, после тумаков, отбирая у них котомки с едой.
Но в один прекрасный день семилетний Хаим перестал бояться. Идя с братом и двумя друзьями в хедер, он завидел вдалеке деревенского главаря, Степана, собравшего на другой стороне моста целую ватагу. Хаим шел первым и, подойдя вплотную к агрессору, сразу же получил от него палкой по голове и ребрам. Резкая боль пронзила его тело, но кипящая кровь маленького еврея затмила разум. Хаим, сам того не ожидая, бросился на Степана и начал колотить того кулаками. Вскоре хулиганы опомнились и начали швырять в Хаима камнями. У мальчика капала из носа и с головы кровь, но сердце его радовалось: он наконец-то постоял за себя. Он сражался как Давид против Голиафа!
Узнав про происшествие, отец Хаима сразу же его высек, приговаривая: «Ты у меня запомнишь, как провоцировать гоев!». Но на следующий день его сын пошел в хедер совершенно спокойно, гордо неся узелок с хлебом на плече. Так, совсем еще малышом, Хаим Кахане понял простую военную мудрость: «Хочешь выжить — подави в себе страх».
Тирания отца, человека верующего, во всем видевшего происки «ецер ха-ра» (плохое начало), со временем Хаиму настолько надоела, что он сбежал из дома в Тернополь. Только из-за жалости к своей матери он через несколько месяцев вернулся домой, в новой одежде и с гостинцами, которые купил на собственные деньги, заработав их в Тернополе на разных случайных работах.
Чем больше Хаим взрослел, тем задиристее становился. Смельчаки, которые имели наглость ему дерзить, через пару минут ретировались от греха подальше с подбитым глазом.
Как-то раз, когда в соседние Микулинцы приехал цирк-шапито, Кахане, не имевший 20 крейцеров на билет, попытался попасть на представление силой: «Какой билет? Я местный — имею право!» Через пару мгновений наглого молодого человека за шиворот выволокли наружу. Вытащив из кармана перочинный ножик, Кахане принялся угрожать охранникам. Не успел он опомниться, как возмущенные жители Микулинцев бросились к нему, явно не с добрыми намерениями. Гнали по улицам его долго; затем повалили, настигнув, на кучу песка. Дать Хаиму по спине тростью за честь посчитал даже мэр города Курц. Вечером отец, дрожавший от ярости, встретил Хаима у калитки с хворостиной в руках. Наказание длилось три дня, Хаим Кахане скрипел зубами, но не плакал. Он знал, что скоро его сестра Бране поедет жить к тетке в Вену — а за ней последует и он сам.
Практически сразу после своей бар-мицвы он действительно переехал к сестре в Вену. Вскоре к ним присоединилась вся семья. Отец со временем смягчился, а Хаим начал общаться с местными еврейскими мальчиками, которые не были похожи на его друзей в Смолянке. В Вене юноша впервые услышал про идею возрождения еврейского государства в Палестине и начал посещать с новыми приятелями сионистский клуб. В помещении, которое занимали сионисты, он впервые увидел бело-голубой национальный флаг.
Спокойно любоваться красотами австрийской столицы и посещать встречи молодых сионистов Хаиму суждено было недолго. В Сараево, столице Боснии, 28 июня 1914 года был убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд. В самом начале войны отца Кахане отправили на итальянский фронт, а старшего брата — Давида-Пинкаса — в Сербию. Хаим пошел в военкомат и попросился добровольцем, но его, четырнадцатилетнего, отправили домой. Несколько лет он был в семье за старшего, пока ему не пришла повестка.
Среди его еврейских товарищей было немало тех, кто прибегал к любым уловкам, чтобы уклониться от призыва. Хаим Кахане смотрел на всё с другой стороны. Мир менялся, и в любой момент в Палестине могло быть создано еврейское государство. По крайней мере, сионисты говорили о такой возможности, намекая, что еврейской молодежи стоило осваивать военные специальности.
Его отправили в Моравию, где Хаим начал знакомиться с австро-венгерской армией. Ничего хорошего она из себя не представляла: в ней царило повальное взяточничество и бесполезная муштра, а ефрейтор-русин, под чье командование попали новобранцы, постоянно пытался вымогать у них деньги. Из Хаима в рядах немецкоязычной армии он превратился в Карла. Под этим именем впоследствии Кахане знали даже в Израиле.
Итак, после базовой подготовки, в июне 1918 года, в составе 15-го Галицийского пехотного полка, Хаим Кахане был отправлен в Италию. Еще не обстрелянных юнцов практически сразу бросили штурмовать итальянские позиции у реки Пьяве. Во время битвы при Пьяве, закончившейся ничем, солдаты гибли в огромном количестве. Когда часть вернулась на свою постоянную базу в Моравской Остраве, ее срочно пришлось доукомплектовывать. С итальянского фронта Кахане попал в родные края, под Тернополь, где русский и австрийский фронты давно топтались практически на одном месте. При позиционных боях он был ранен: пуля вошла через пах, пробив тело насквозь.
Выйдя из госпиталя, Хаим снова прибыл в расположение родной части. Помимо своих непосредственных обязанностей, солдаты вынуждены были постоянно участвовать в реквизициях. Забирая в тылу крестьянский урожай, крупный рогатый скот и лошадей, они расплачивались с хозяевами бумажными купюрами, лишенными какой-либо ценности. Всё указывало на то, что дни некогда могущественной Австро-Венгерской империи сочтены: в тылу зрело недовольство, а на передовой от патриотического угара первых месяцев войны не осталось и следа.
Дисциплина на фронте окончательно рухнула в ноябре 1918 года. Среди солдат — чехов, украинцев, поляков — начались перешептывания, а шестое чувство подсказывало евреям, что скоро на их улицы придет беда.
Командир роты, в которой служил Кахане, хорошо образованный и порядочный поляк, однажды вечером собрал своих солдат. На этот раз он не оглашал приказ, а обратился к солдатам с довольно неординарным для фронта выступлением. «Монархия распалась. — начал свою речь командир, — Вы выполнили свой долг, но теперь освобождены от присяги, которую давали императору. Провозглашена Польская республика, зарождается Чехословацкая республика. Неспокойно в Венгрии. Поэтому, мужчины, идите по домам...» Поляки организованно ушли, а украинцы остались в гарнизоне Львова. Они обратились к Хаиму с предложением вместе сражаться за Украинскую республику. В тот же день он повстречал на одной из львовских улиц знакомого лейтенанта-еврея по фамилии Гольдберг, члена сионистского комитета. Гольдберг снял с Хаима знаки различия бывшей австро-венгерской монархии, а на головной убор прикрепил бело-голубую ленту. Кахане рассказал Гольдбергу о своей идее: поступить на службу к украинцам, чтобы еврейская община Львова, постоянно рисковавшая оказаться между двух огней, имела в рядах Галицкой украинской армии своего человека. Гольдберг сразу же согласился.
Буквально за одну ночь капрал Хаим Кахане был повышен в звании до унтер-офицера. Сразу после вступления в ряды Галицкой армии он принял участие в уличных боях с поляками. В разгар боев, как командир небольшого отряда, он участвовал в атаках на главный опорный пункт поляков. Отличившись в бою, Хаим Кахане даже получил похвалу от полковника-украинца, чем-то внешне напоминавшего университетского лектора.
По ночам, как и было ранее им задумано, Кахане прокрадывался в еврейские дома, призывая людей собрать свои вещи и бежать на Запад. Надо сказать, что он пошел сражаться за ЗУНР больше ради евреев, а не украинской державности. В перерывах между боями он посылал оставшимся уголь, дрова и хлеб. Евреи не осмеливались выносить умерших из своих домов, поэтому еврейский солдат в одиночку на тачке возил трупы на кладбище.
Однажды, когда он тащил такой катафалк из еврейского квартала, к нему подбежал тяжело дышавший маленький мальчик. Он сказал Хаиму, что в квартал проникли вооруженные люди, которые готовятся к чему-то ужасному. Кахане быстро сложил тела в пустом здании кинотеатра и побежал к своей части. На приказ выдвинуться на защиту еврейского квартала его солдаты ответили отказом. Времени не было, поэтому Кахане схватил винтовку, засунул за пояс две гранаты и один кинулся в район еврейского рынка, проговаривая про себя два слова: «Кидуш ашем... Кидуш ашем...» (освящение имени Всевышнего). Рядом с первыми лавками он заметил фигуры людей. Бросив в них гранату, солдат увидел, как погромщики упали.
Ночью 22 ноября 1918 года украинские части начали отход из Львова. Хаим проник в военное хранилище, набил карманы патронами и сигаретами, и, дабы не оставлять ничего противнику, поджег строение. Бежать из города Кахане решил верхом на лошади, но вскоре увидел перед собой польский авангард. С близлежащих улиц доносились пьяные крики. Легионеры стекались со всех сторон. Вспомнив про кинотеатр, он поскакал туда, спешился и забежал в здание. К его большому удивлению, там уже прятались двое украинских солдат. Не успел Кахане перевести дух, как двери начали выламывать: вместе со своими спутниками он попал в плен.
Поляки с винтовками наперевес загнали пленных в какой-то гимнастический зал. Вошел старший офицер, сурово оглядел украинцев, картинно махнул рукой в перчатке — «Расстрелять их всех!» — и тотчас же вышел прочь. Хаим понял, что, если он не начнет действовать в следующие несколько секунд, в живых ему не остаться. Кахане быстро повернулся к смотревшему в другую сторону охраннику и сказал: «Он позвал меня!» — «Кто?» — «Пан офицер, который был здесь!»
Терять было нечего. Не дожидаясь от солдата ответа, Кахане развернулся и как можно увереннее пошел прочь из зала. Снаружи его тоже никто не задержал. Вывернув наизнанку шинель и выбросив свой военный головной убор, он быстрым шагом направился к еврейскому рынку. Во Львове празднование было в самом разгаре: на крышах красовались польские красно-белые флаги, где-то играл военный оркестр.
В еврейском квартале его взору предстала совсем иная картина. На брусчатке горой лежали битые кирпичи и поломанная мебель, а воздух был полон тошнотворных запахов: копоти, паленого волоса и горелой плоти. На улице он обнаружил мальчика, голова которого была рассечена ударом сабли. С подоконника в одном из домов свисал бородатый еврей, а в соседнем дворе лежала старуха с распоротым животом.
На улице находиться было небезопасно. Через несколько часов блужданий по центру Львова Кахане увидел на одной из дверей небольшую табличку, которая гласила о том, что в доме жил еврей-гончар. Позвонив в дверь, Хаим и не надеялся, что ему кто-то откроет, но через некоторое время увидел на пороге хозяина. У него он и провел несколько дней, пока не прекратилось кровопролитие.
Вскоре поляки организовали в городе контору по регистрации австрийских солдат. На комиссии Хаиму Кахане пришлось снова стать немецкоязычным австрийцем Карлом и отвечать на каверзные вопросы: как называлась улица, где он жил в Вене; где границы 10-го района; как называлась главная улица района и какое здание было там самым примечательным. Получив заветную бумажку, он отправился околицами на вокзал: по Львову еврею и бывшему украинскому унтер-офицеру идти нужно было очень аккуратно. На вокзале ему удалось втиснуться в вагон с возвращающимися из России австрийскими пленными, а часть пути домой он проделал в кабине машиниста. Когда его нога ступила на платформу железнодорожного вокзала Вены, Хаима начало трясти. В темную ханукальную ночь он подошел к своему дому. Стоя перед дверью, он услышал голос матери: «Мы зажигаем тут свечи, а мой Хаим... Кто знает, где разбросаны его кости...» Как позже выяснилось, кто-то рассказал его родным, что узнал его в том гимнастическом зале во Львове. Знакомый утверждал, что лично видел, как Хаима расстреляли вместе с украинскими военнопленными.
После пережитого кошмары снились Кахане несколько месяцев. После Первой мировой войны в Австрии подняли голову организации правоконсервативной направленности, часто резко антисемитские. Не смирившиеся с поражением в войне националисты не только оскорбляли евреев на улицах Вены, но и нападали на прихожан синагог. Насмотревшись на творящееся беззаконие, Кахане решил дать фашиствующим молодчикам отпор. Сначала он и пара отчаянных ребят, таких же галицких евреев, начали вместе ходить в парк Пратер и проводить долгие часы на стрельбище. Затем состоялось их первое боевое крещение. Прямо перед тем, как прозвучать шофару в честь праздника Рош ха-Шана, на венских улицах появились националисты, решившие покуражиться у синагоги. Но дойти до места им не удалось. Прежде чем приехала полиция, Хаим и его друзья успели напомнить нападавшим, что они точно так же воевали на фронте.
Как-то вечером бывший ветеран сел в трамвай, но в какой-то момент из его кармана выпал массивный пистолет Steyr. Не успел он его поднять с пола, как кто-то крепко схватил его за руку. Это оказался случайно зашедший в трамвай патрульный. Кахане сначала хотели «пришить» незаконное хранение оружия, затем статью потяжелее — торговлю оружием. Спасло его лишь знакомство с офицером полиции. Он однажды занимался Хаимом, доставленным в отделение из-за нарушения общественного порядка: во время антисемитской сцены в театре Кахане начал свистеть в четыре пальца прямо со своего места. Полицейский поверил, что перед ним не торговец оружием, а какой-то странный еврей-националист. Он конфисковал пистолет, внимательно посмотрел на Кахане и предупредил, что лучше бы им больше никогда не встречаться.
Активист венской еврейской самообороны Хаим Кахане был вынужден переехать из Вены в Клагенфурт. Годы, проведенные в этом городе в Каринтии, Хаим называл позже вырванными из жизни. Ведя размеренное существование мелкого чиновника, он был членом сионистского клуба, организовывал спортивные лагеря, но для его активной натуры всего этого было явно недостаточно.
Всё изменилось в марте 1938 года, когда Гитлер аннексировал Австрию. После этого нацистского триумфа Гитлер вздумал отправиться в поездку по присоединенным территориям. В Клагенфурте он должен был появиться 4 апреля 1938 года. Приветствовать нацистского вождя Хаим, работавший городским чиновником, отказался. Придя к своему другу, молодому бизнесмену-сионисту, он с ходу ошарашил его предложением: «Послушай, Гитлера можно убить!» Хаиму это казалось простым делом. Фюрера должны были возить в кабриолете по центральным улицам. На одной из них, на стратегически удобном втором этаже здания располагалась квартира этого друга, с большими окнами, выходящими прямо на проезжую часть.
Приятель Кахане сначала согласился. Он должен был достать пистолет, а остальное собирался доделать сам Хаим. Однако перед самым приездом Гитлера друг струсил, и вся операция пошла коту под хвост.
Из Клагенфурта Хаим Кахане решил выбираться как можно скорее в Палестину. Получив вместо паспорта у новых властей «пустую бумажку», Хаим взял билет на поезд. Но прямо на итальянской границе состав был остановлен и отправлен в Вену. Со второй попытки Хаиму удалось достичь Чехословакии, откуда по Дунаю он добрался в румынский порт Констанца. В декабре 1938 года он вышел оттуда на греческом судне «Артемизия», которое после долгого плавания село на мель недалеко от побережья в районе Нетании. Так Хаим Кахане достиг Эрец-Исраэль, пускай и не совсем легально.
Без дела в подмандатной Палестине Кахане долго не сидел. В декабре 1939 года он пошел добровольцем в британскую армию и был направлен на обучение в лагерь Црифин. По окончании обучения его, бойца Королевского пионерного корпуса, отправили через Египет во Францию — строить железную дорогу на побережье в районе Ла-Манша. После немецкого вторжения во Францию еврейских добровольцев из Палестины эвакуировали в Великобританию. Принимал он участие и в спасательных работах в разбомбленном Лондоне, вместе со своими сослуживцами Хаим снова вернулся на Ближний Восток.
В октябре 1940 года в порту Суэца рота прибывших из Англии военных пионеров была разделена. Кахане вместе с 240 другими солдатами вошли в состав совсем нового спецподразделения — «коммандос № 51», созданного по инициативе майора Генри Катера. Наконец-то для бывшего австрийского вояки нашлась настоящая работенка! В конце 1940 года, после изнурительных тренировок, «коммандос № 51» уже участвовали в своей первой операции в районе крепости Бардия, на египетско-ливийской границе.
В начале 1941 года спецподразделение было отправлено в Судан, а оттуда — в Эритрею, где действовала 4-я индийская пехотная дивизия, с которой надо было работать сообща. В конце зимы — начале весны 1941 года Хаим Кахане неоднократно участвовал в боестолкновениях с итальянцами на труднопроходимой местности. Одна из таких операций — захват крепости Кэрэн, занимавшей стратегически важное положение в итальянской Эритрее. Затем Кахане со своими ребятами принял участие в осаде города Гондэр. Это была последняя крупная битва в кампании по выдавливанию итальянцев из Африки.
После расформирования подразделения «коммандос № 51» Хаим Кахане получил новое предложение, от которого не смог отказаться. Как бывший австрийский подданный и опытный солдат, он присоединился к Группе специального дознания (сокращенно — SIG), которая была создана для проведения операций за линией фронта. Солдаты этого отряда носили немецкую форму, тренировались с немецким оружием, говорили даже друг с другом исключительно на немецком языке.
Одной из первых операций Группы специального дознания была установка фальшивого блокпоста в глубине немецкой территории в районе города Бенгази в Ливии. Отныне группа начала регулярно проникать в тылы немецкой передовой группировки на трофейных автомобилях. Одевшись в форму немецкой полевой жандармерии, бойцы ставили на дорогах фальшивые контрольно-пропускные пункты и добывали от опрашиваемых водителей и пассажиров проверяемого транспорта много ценной информации.
3 июня 1942 года Кахане впервые участвовал в диверсионной операции: вместе с побратимами он обеспечивал скрытное проникновение диверсионной группы Особой воздушной службы (SAS) вглубь немецкого расположения. Целью операции было уничтожение аэродромов в Тобруке и Дерне, расположенных на расстоянии более 100 км от линии фронта и угрожавших морским конвоям снабжения осажденной Мальты.
Служба в подобном отряде требовала от бойцов не только идеальной выучки, но и невероятной находчивости. У Хаима Кахане ее было хоть отбавляй. Один раз, участвуя в разведке сектора Бенгази вместе с основателем Особой воздушной службы Дэвидом Стерлингом и его правой рукой Пэдди Мейном, Кахане неожиданно напоролся на немецкий блокпост. Проскочить его было решительно невозможно, поэтому, деловито выйдя из автомобиля, Кахане начал изощренно ругать гитлеровских солдат... Выкрикивая, что везет важных британских пленников, Хаим, потрясая пистолетом перед перепуганными немецкими солдатами, вынудил их пропустить машину. Стерлинг и Мейн были впечатлены, оценив мастерство разведчика.
13-14 сентября 1942 года Кахане перебрался со своим подразделением на базу Эль-Кабрита у Суэцкого канала. Оттуда Группа специального дознания отправилась в свою последнюю операцию под кодовым названием «Соглашение». Операция, представлявшая собой комбинированный рейд на порт Тобрук, предполагала высадку с моря с одновременным вторжением с суши. Хаиму Кахане выпала честь изображать немецкого офицера, который должен был взять под свое командование контрольно-пропускной пункт на входе в порт. Операция, главным образом из-за ошибок «морской» группы, прошла очень неудачно. Британцы потеряли 3 боевых корабля, 7 торпедных катеров и дюжину малых десантных плавсредств. Часть диверсантов была убита, некоторые попали в плен. Командир подразделения, капитан Герберт Бак, был ранен и тоже взят в плен. После этой операции отряд был расформирован.
В январе 1942 года Хаим Кахане уже воевал в составе «призрачного подразделения» Особой воздушной службы, маскируясь под немецкого офицера во время дерзких атак на базы противника в Эгейском море.
В конце 1943 года Кахане попал в состав Особой лодочной службы. Во время высадки десанта на Адриатическое побережье на границе Албании и Югославии он был вновь ранен, но рядом оказался его друг-англичанин, вытащивший героя из-под шквального обстрела.
Проведя в госпитале несколько месяцев, Хаим снова попросился в Особую лодочную службу. Для него быстро нашлось задание. Выпрыгнув с парашютом над Албанией, он должен был установить контакт с британскими солдатами, которые высадились незадолго до этого на побережье и потеряли связь со штабом. Кахане британцев нашел, вывел к партизанам, а затем сражался с ними бок о бок в округе Корча к востоку от Тираны.
В конце войны Хаим служил в Клагенфурте, откуда вынужден был бежать в 1938 году после попытки покушения на Гитлера. В Австрии он участвовал в охоте на ополченцев отрядов «Вервольф», которые были оставлены для ведения партизанской войны в тылу наступающих войск противника.
Воюя в составе британской армии, сионист Хаим Кахане не забывал и о помощи своим соотечественникам. Пользуясь своим званием, он помогал наладить каналы нелегальной иммиграции евреев из Австрии в Италию. В конце января 1945 года Кахане снова вернулся в Эрец-Исраэль.
После Второй мировой войны навыки Хаима Кахане пригодились создаваемой Армии обороны Израиля. В мае 1948 года руководство молодой страны приняло решение о формировании роты парашютистов для проведения специальных операций. С этой целью был объявлен набор добровольцев, согласившихся пройти курсы парашютистов в Чехии. На базе возле городка Страж-под-Ральскем 15 июля 1948 года собрались 42 еврейских курсанта. Самым возрастным из них оказался 48-летний Хаим Кахане.
После возвращения в Израиль старый воин стал одним из основателей первой десантной роты в лагере Ахуза на горе Кармель. Кахане, ставший командиром штаба, организовал тренировочную площадку и заботился о материально-техническом оснащении первых еврейских десантников. После переезда на базу Тель-Ноф Кахане с коллегами буквально за три месяца удалось организовать курс инструкторов-парашютистов.
В армии Хаим Кахане служил до 1958 года и был демобилизован в звании майора. Последний свой прыжок с парашютом он совершил в честь выхода на пенсию, прямо перед старшими офицерами и стажерами.
Воюя в рядах различных армий, Хаим Кахане оставался верным своему слову и своему народу. Защищая евреев Львова, охраняя синагоги в Вене и громя нацистов в Африке, он всегда помнил о своих корнях и отдавал все силы для возрождения еврейского государства.
Неизвестно, сколько историй мог рассказать потомкам этот уникальный человек, но 8 июня 1974 года с ним произошло несчастье. Сотни раз рисковавший своей жизнью на линии фронта, Хаим Кахане погиб в мирном Тель-Авиве в банальном дорожно-транспортном происшествии. Тело еврейского героя погребено на кладбище Кирьят-Шауль в Тель-Авиве.
25.09.2021
