Эфраим Холмянский
1950 –
Эфраим (Александр) Холмянский – выдающаяся фигура в истории борьбы советских евреев за национальное самоопределение и право на репатриацию в Израиль. Его жизненный путь определили несколько ипостасей: инженер по образованию, писатель по призванию и неутомимый борец за еврейские права – по зову сердца.
В эпоху, когда еврейская культура и язык подвергались систематическим гонениям, Холмянский стал одним из ключевых деятелей движения еврейского национального возрождения в СССР. Одной из важных составляющих этого возрождения было изучение иврита – единственного языка, запрещенного в СССР. Он не просто преподавал иврит – он стал его страстным пропагандистом, превратив древний язык в символ сопротивления ассимиляции и борьбы за национальную идентичность. Он создал и возглавил обширную нелегальную сеть сионистских групп, раскинувшуюся по многим советским городам. Эти группы стали очагами изучения не только языка, но и богатого религиозного наследия еврейского народа, способствуя сохранению и возрождению традиций в условиях государственного атеизма и антисемитизма.
Родился Саша Холмянский 5 июня 1950 года в семье москвичей Григория Моисеевича Холмянского и Розы Хаи Исаевны Черняк. В семье он был младшим: брат Миша появился на свет десятью годами ранее. Мать была научным сотрудником, занималась генетикой, а позднее биофизикой звука, а отец – видным инженером, руководившим пусконаладочными работами на электростанциях. Родители назвали его Александром: нейтральное имя, которое, как они надеялись, оградит сына от антисемитизма, пропитавшего все слои советского общества. Позже , уже в заключении, он примет еврейское имя Эфраим, как символ возвращения к корням.
Детство Саши Холмянского прошло в неведении о его еврейском происхождении. Как и многие советские евреи того времени, его родители особо не афишировали свои корни. Но во время очередной переписи населения ему было явлено неожиданное откровение. Родители, разговаривая с переписчиками, назвали себя евреями. Для мальчика это было настоящим потрясением. Во дворе он слышал о евреях лишь плохое. Теперь ему пришлось доказывать себе и окружающим, что это неправда.
Все изменилось после поступления Александра Холмянского в знаменитую московскую математическую школу № 2, где большинство учеников были евреями. Здесь, в атмосфере интеллектуальной свободы и национального единства, продолжало формироваться его мировоззрение. ДЗа полтора месяца до Шестидневной войны он и вовсе «официально» перешел на сионистские позиции: сообщил одноклассникам о намерении уехать в Израиль. Когда вскоре Израиль триумфально победил, Эфраим откровенно ликовал. Молодой человек загорелся идеей возрождения еврейских национальных традиций, образования и культуры в СССР, продолжая считать основной целью для советских евреев репатриацию в еврейское государство.
После школы Холмянский поступил в Лесотехнический институт в г. Подлипки, где "прятался" факультет электроники и счетной техники ФЭСТ, готовивший специалистов для советских космических программ. По окончанию ФЭСТа в 1972 году, получил образование инженера и он устроился в Научно-исследовательский институт счетного машиностроения НИИСчетмаш. К евреям в институте отношение было особое и далеко не позитивное. Все попытки Эфраима поступить в аспирантуру были заблокированы, а его талант инженера для руководства явно был менее важен, чем национальность в паспорте.
Конец 1970-х годов стало для Холмянского временем глубокого погружения в еврейскую культуру. Он стал посещать подпольные уроки иврита, которые вел его школьный товарищ Лева Улановский, астрофизик, к тому времени уже известный отказник. Вскоре изучать иврит стали и родители Холмянского, его брат Михаил и невестка Оксана.
Эфраим активно участвовал в «дибурах» – встречах, где общение происходило только на иврите. Тогда же он посетил празднование Пурима, где впервые столкнулся с живой современной еврейской культурой и юмором. На этом празднике выступала группа Игоря Гурвича, исполнявшая песни и скетчи на еврейские темы.
Продолжая работать в НИИСчетмаше, Холмянский вскоре столкнулся с серьезными проблемами из-за своего интереса к еврейской культуре и желания эмигрировать в Израиль.
Решение об эмиграции стало для Эфраима Холмянского поворотным моментом в жизни. Оно означало не только разрыв с привычным укладом, но и открытое противостояние могущественной советской системе.
Когда Эфраим объявил о своем намерении эмигрировать, реакция в НИИСчетмаше была мгновенной и жесткой. Вчерашние коллеги отвернулись от него, создав вокруг него атмосферу тотального остракизма. Однако наиболее серьезное сопротивление исходило от руководства института. Директор Сулим и его заместитель Смирнов активно препятствовали отъезду Холмянского, ссылаясь на режимный характер предприятия.
Холмянский столкнулся с классической советской бюрократической ловушкой. Ему отказывали в выдаче справки с места работы, без которой невозможно было подать документы на выезд. В то же время ему напоминали о его «секретном» статусе, намекая на возможные последствия его действий. Возможно, не такой уж и «секретный» был институт, а справку директор просто не давал.
В своей борьбе за право на выезд Холмянский был вынужден подать документы на выезд в Израиль через Верховный Совет – шаг, который советские власти не любили. С работы ему пришлось уйти и два года он был вынужден работать дворником.
Несмотря на туманные перспективы отъезда в Израиль, Холмянский упорно продолжал заниматься изучением иврита. Вскоре он сам стал преподавателем. Начав с одной ученицы, он быстро обнаружил, что спрос на знания превышает предложение. Его ученики не только учили язык, но и открывали для себя богатство еврейской традиции.
Холмянский понимал, что одних Москвы и Ленинграда недостаточно. Вместе с Юлием Кошаровским, братом Мишей и Юлием Эдельштейном он создал группу, целью которой стало распространение еврейской культуры и языка по всему Советскому Союзу. Обязанности в группе распределились так: Кошаровский координировал связи с Израилем и финансы, Эдельштейн курировал Минск и Харьков, Михаил Холмянский готовил учителей и продвигал аудиовизуальные курсы в Ленинграде и Прибалтике, Эфраим отвечал за юг СССР.
Летом 1980 года Холмянский отправился в путешествие по городам Средней Азии. В Душанбе он столкнулся с совершенно иным миром – миром бухарских евреев, сохранивших традиции, почти утраченные в европейской части СССР. В тени древних гор Эфраим вел уроки иврита, борясь с изнуряющей жарой.
Самарканд встретил его великолепием исламской архитектуры и настороженностью местной еврейской общины. Здесь, в древней Махале – еврейском квартале – Холмянский впервые столкнулся с непониманием: зачем учить иврит вне контекста, без изучения Торы? Это стало для него важным уроком – еврейский мир многогранен, и подход, работающий в Москве, может не сработать в других местах.
В Одессе, городе, пропитанном еврейским юмором и традициями, Эфраим нашел благодатную почву для своей деятельности. Здесь он познакомился с семьями Непомнящих и Гиссер, которые стали ядром местного движения за изучение иврита.
В день его тридцатилетия, 5 июня 1980 года, Холмянский был вызван на допрос. В холодном кабинете районного отделения КГБ он впервые в полной мере осознал, насколько опасной может быть его деятельность. «Дорожка, по которой вы идете, приведет вас точно туда же, куда привела Щаранского», – эти слова следователя звучали как прямая угроза. Предъявив собранные против него материалы, следователь предупредил, что если Холмянский не прекратит, ему грозит обвинение в измене Родине, антисоветской агитации и распространении ложных сведений (статьи 64, 70 и 190 УК РСФСР).
Но угрозы не остановили Холмянского. Он лишь укрепился в своей решимости продолжать начатое дело. Теперь он знал, что каждое его слово может быть подслушано, каждый шаг – отслежен. Это знание сделало его осторожнее, но не менее целеустремленным.
Одним из ярких проявлений еврейского возрождения стали встречи в подмосковном лесу Овражки. Под открытым небом сотни, а затем и тысячи евреев собирались на конкурсы песен, празднования еврейских праздников, просто чтобы побыть вместе. Холмянский был активным участником этих встреч, видя в них символ растущей силы еврейского движения. Последняя масштабная встреча в Овражках собрала около 2000 человек – невиданное по тем временам событие. Следующая же попытка организовать слет была жестко пресечена – поезда с евреями просто не останавливались на нужной станции, а путь к поляне преградили цепи солдат.
Осень 1980 года принесла новые испытания. В Одессе начались преследования активистов еврейского движения. Обыски, допросы, угрозы стали повседневной реальностью для тех, с кем работал Эфраим. Он чувствовал свою ответственность за этих людей, пытался помочь, используя все возможные каналы – от личных связей до контактов с западными журналистами.
В Москве тоже усилилось давление. КГБ пыталось закрыть учительский «дибур», который проходил в квартире семьи Некрасовых. Но движение уже набрало силу – Дина Зисерман, молодая женщина с железной волей, предоставила свою квартиру для продолжения встреч.
Несмотря на все трудности, Эфраим Холмянский и его соратники продолжали свою работу. Они понимали, что каждый урок иврита, каждая встреча, каждая песня на древнем языке – это маленькая победа над системой, пытающейся стереть еврейскую идентичность. Холмянский разработал трехуровневую систему хранения информации, достойную лучших шпионских романов. Первый уровень – самый секретный – представлял собой «блуждающий архив», который перемещался между квартирами доверенных лиц по случайному принципу. Второй уровень хранился у его матери, которая, несмотря на возраст, проявила удивительную смелость и находчивость. Третий уровень – самый оперативный – Холмянский носил с собой в потайном кармане, готовый в любой момент проглотить листок с информацией.
Летние лагеря стали жемчужиной в короне их деятельности. В разгар сезона, когда советские граждане разъезжались по отпускам, группы евреев тайно собирались в Сухуми, Крыму и других курортных местах для интенсивного изучения иврита.
Но за каждым успехом следовала новая угроза. КГБ не дремал. Слежка, допросы, обыски стали частью повседневной жизни Холмянского и его соратников. Каждый телефонный звонок заставлял сердце Эфраима сжиматься от тревоги.
Параллельно с обучением ивриту развивалось и еврейское самиздатское движение. Журналы «Тарбут», «Наш иврит» и «Магид» стали голосом возрождающейся культуры. Но и здесь приходилось действовать с оглядкой – каждый новый номер мог стать поводом для ареста.
География деятельности Холмянского постоянно расширялась. Тбилиси, Ереван, Ростов – в каждом городе была своя специфика, свои герои и свои проблемы. С ростом движения росла и ответственность. Холмянский все острее осознавал масштаб и опасность своей деятельности. Каждое новое решение, каждый новый шаг давались все труднее. Но уйти означало бы предать тех, кто поверил в него, кто рисковал ради общего дела. И Холмянский продолжал работу, балансируя на тонкой грани между разумной осторожностью и необходимостью предпринимать смелые действия.
В мае 1983 года Эфраим Холмянский готовился к своему самому рискованному предприятию – организации тайного летнего лагеря для изучения иврита в Алупке. Этот небольшой крымский городок, затерянный среди виноградников и кипарисов, должен был стать на несколько недель центром еврейского возрождения в СССР.
Подготовка шла полным ходом. Феликс Кушнир, верный помощник Холмянского, сумел найти тихое, неприметное место для лагеря. Участники – представители девяти городов Советского Союза – тайно готовились к поездке, маскируя свои истинные намерения под обычный отпуск. Но судьба, словно насмехаясь над их тщательными приготовлениями, предвкушала свой жестокий сюрприз. Едва начавшись, лагерь попал под пристальное внимание КГБ. Эфраим и его ученики оказались в эпицентре настоящей шпионской драмы. Им пришлось бежать, разделившись на группы, используя все свое мастерство конспирации, чтобы ускользнуть от преследования.
Эта неудача, однако, не сломила дух Холмянского. Напротив, она лишь укрепила его решимость продолжать борьбу за еврейскую культуру в СССР. Вскоре после возвращения в Москву он отправился в новое путешествие – на этот раз в Грузию и Баку.
В Грузии, где еврейская община сохранила свои традиции лучше, чем где-либо еще в Советском Союзе, Эфраим искал новые связи и возможности для распространения иврита. В Баку его ждала встреча с профессором Михаилом Фарбером и молодым, энтузиастом древнееврейского языка Мишей Зильберштейном. Эти поездки расширяли географию движения, создавая сеть, которая охватывала все больше городов и республик.
Но пока Эфраим Холмянский строил планы и налаживал связи, КГБ тоже строил и налаживал. В мае 1983 года его брат Михаил был арестован в Одессе и получил 15 суток административного ареста. Вместе с матерью Эфраим отправился в центральную приемную КГБ. Это был рискованный ход, но он должен был показать, что они не боятся и готовы бороться за свои права. Удивительно, но эта смелая выходка, похоже, произвела впечатление даже на видавших виды чекистов.
Смерть Брежнева и приход к власти в СССР Андропова ознаменовали собой новую эру усиления полицейского контроля. Для еврейского движения это означало новые испытания. Несмотря на растущее давление, проект «Города», как неофициально называли свою деятельность Эфраим и его соратники, продолжал развиваться. Дов Конторер, молодой и энергичный активист, стал одним из ключевых участников проекта. Вместе с Эфраимом он разрабатывал новые методики преподавания иврита, создавал систему распространения литературы и учебных материалов.
Но жизнь Эфраима Холмянского не ограничивалась только подпольной деятельностью. В это время в его жизни появилась Анна Ерухимович. Их встречи, редкие и тайные, стали для Эфраима источником тепла и надежды в мире, полном опасностей и тревог.
К весне 1984 года стало ясно, что Холмянский находится под прямой угрозой ареста. На допросах все чаще звучали вопросы о «Всесоюзном ульпане» – так КГБ по-своему окрестил их проект. Холмянский начал готовиться к худшему, передавая часть своих полномочий Дову Контореру и Зееву Гейзелю.
В июле 1984 года, когда советская система, казалось, достигла пика своей мощи, а диссидентское движение переживало тяжелейшие времена, Эфраим Холмянский в маленьком курортном местечке Эхиярве неподалеку от эстонского городка Выру, среди сосновых лесов и тихих озер, он организовал новый тайный лагерь для изучения иврита. Вечером 23 июля 1984 года в лагерь нагрянула милиция. Холмянского задержали, обвинив его в том, что он «топтал цветы на клумбе», и дали 10 суток административного ареста.
Когда срок ареста подходил к концу, 2 августа 1984, Холмянского ждал от властей новый «сюрприз». Его вывели из камеры и сухим официальным тоном зачитали новое обвинение – уже в уголовном преступлении, по статье «Хулиганство» (ст.195 УК ЭССР, аналог ст.206 УК РСФСР). Планировался скорый суд, но он не состоялся, а следствие продлили еще на месяц.
29 августа 1984 года, при обыске квартиры родителей Холмянских, КГБ подбросило боевой пистолет, патроны и запрещенную литературу. Несмотря на то, что Григорий Моисеевич сразу же написал заявление о подброшенных в квартиру уликах, Эфраима обвинили в незаконном хранении оружия.
Эфраим Холмянский принял драматическое решение, которое изменило ход его жизни. В знак протеста против сфабрикованного обвинения, Холмянский объявил голодовку протеста. Это был отчаянный шаг – но единственный, который оставался в его распоряжении. Чтобы сломить его дух, его бросили в карцер. Дни в карцере тянулись бесконечно. Холод пронизывал до костей, а постоянный яркий свет не давал уснуть. Холмянский слабел с каждым днем, но его решимость только крепла. Тюремщики пытались сломить его волю, то угрожая, то уговаривая прекратить голодовку. Но узник Сиона оставался непреклонен. Вскоре его начали кормить принудительно, через зонд – процедура мучительная и унизительная. Но даже это не могло сломить его дух. В редкие моменты, когда ему удавалось передать весточку на волю, он просил родных не волноваться и верить в его силы.
Родители Эфраима, его брат Михаил и друзья также не опускали рук. Они писали письма в различные инстанции, добивались встреч с чиновниками, пытались привлечь внимание международной общественности. Их усилия не пропали даром – о деле Холмянского заговорили за рубежом.
Наступил январь 1985 года. Измученный, но не сломленный Холмянский предстал перед судом. Зал был полон – пришли не только родные и собратья по движению, но и незнакомые люди, сочувствующие его делу. Когда прокурор запросил всего два с половиной года заключения вместо ожидаемых пяти плюс семи ссылки, по залу прокатился вздох удивления.
Но главное было впереди. Холмянский произнес пламенную речь, в которой не столько защищал себя, сколько обвинял систему в антисемитизме и фабрикации дел против невиновных. Когда судья сказал: «Один год и шесть месяцев лишения свободы», – зал взорвался аплодисментами. Это была победа – пусть не полная, но значительная.
В исправительно-трудовой колонии Каменск-Уральского Эфраим Холмянский начинал новый этап своей борьбы. Только что осужденный на полтора года якобы за хранение оружия, он продолжил голодовку протеста, начатую еще в следственном изоляторе. Дни в колонии тянулись бесконечно., монотонная работа (заключенных заставляли плести сетки) изматывала не столько физически, сколько морально. Но даже здесь, в окружении уголовников и под постоянным надзором охраны, Холмянский не терял присутствия духа.
Однако организм не выдерживал. После нескольких месяцев голодовки Холмянский оказался в больнице, балансируя на грани жизни и смерти. Под давлением врачей и осознавая, что его борьба может закончиться преждевременно, он принял решение начать есть самостоятельно. Холмянский понимал: только живой он сможет продолжать бороться.
Постепенно возвращаясь к жизни, Эфраим столкнулся с суровой реальностью лагерных порядков. Антисемитизм, провокации, необходимость лавировать между уголовными авторитетами и администрацией – все это стало для него повседневностью. Но даже в этой атмосфере он находил способы оставаться собой. Он помогал неграмотным заключенным писать письма, делился продуктами с более слабыми, продолжал тайно соблюдать еврейские традиции.
С приближением конца срока росло напряжение. Холмянский знал, что власти могут попытаться сфабриковать новое дело, чтобы продлить его заключение. Каждый день он ожидал подвоха, каждую ночь засыпал с мыслью, что завтра может оказаться в карцере по новому обвинению.
День освобождения начался с кошмара. Часы шли, а Холмянского не вызывали. Лишь в последний момент, когда надежда почти угасла, пришел приказ об освобождении. Выйдя за ворота колонии, Холмянский не мог поверить своему счастью. Его встречали родители, их глаза были полны слез радости и гордости. Это была победа не только личная, но и победа всего движения за права советских евреев.
После освобождения из заключения Холмянский вернулся в Москву, где столкнулся с новыми вызовами. Несмотря на физическое и эмоциональное истощение, он быстро включился в активную деятельность по защите прав советских евреев. Холмянский создал группу бывших узников Сиона, которая стала влиятельной силой в борьбе за права отказников. Параллельно он организовал женскую группу «Еврейские женщины против отказа», привлекшую внимание международных женских организаций. Эти инициативы значительно усилили давление на советские власти.
Важным достижением стала организация первого многолюдного митинга памяти жертв Холокоста на Востряковском кладбище в Москве. Это мероприятие, проведенное вопреки негласным запретам, стало прорывом в борьбе за право евреев чтить память погибших. Кульминацией стала поездка группы активистов в Бабий Яр – место массового убийства евреев во время Второй мировой войны. Акция, проведенная вопреки противодействию КГБ, стала важным шагом в возвращении памяти о Холокосте.
Личная жизнь Эфраима тоже претерпела изменения – он женился на своей возлюбленной, Анне Ерухимович; у них родилась дочь Дора. Это событие символизировало для него победу жизни над попытками властей сломить еврейский дух. Борьба за выезд семьи Холмянских в Израиль продолжалась. Несмотря на международное давление и обещания советских чиновников, им по-прежнему отказывали в визах. Эфраим Холмянский и его семья провели демонстрацию у здания МИД СССР, требуя выполнения обещаний.
Наконец, в декабре 1987 года, семья Холмянских получила разрешение на выезд. 25 января 1988 года они прибыли в Израиль, где их ждала восторженная встреча друзей и соратников.
Первые дни на Земле Обетованной были наполнены для Эфраима Холмянского глубокими эмоциональными переживаниями. Особенно сильное впечатление произвело на него посещение Стены Плача, где он ощутил глубокую связь истории еврейского народа со своей собственной судьбой.
Его опыт борьбы за права советских евреев и драматическая история репатриации сделали его востребованным спикером на международной арене. Холмянский путешествовал по трем континентам, выступая на различных мероприятиях, где делился своей историей и вдохновлял людей на поддержку алии. Особенно активно он участвовал в кампании по сбору средств для подготовки к новой большой волне алии из Советского Союза, которая ожидалась в начале 90-х годов. Его выступления помогали привлечь внимание мировой общественности к проблемам репатриантов и необходимости их поддержки.
С 1990 года Эфраим начал свою профессиональную карьеру в Израиле, заняв должность директора ульпана в Министерстве просвещения. На этом посту он смог применить свой опыт преподавания иврита, полученный еще в подпольных кружках Москвы – теперь уже на официальном уровне. Новые репатрианты отчаянно нуждались в помощи в изучении языка и интеграции в израильское общество.
В 1998-2001 годах Эфраим работал генеральным директором Сионистского Форума – организации, занимающейся поддержкой репатриантов и продвижением сионистских идей. На этой должности он смог внести значительный вклад в развитие программ помощи новым олим и укрепление связей между Израилем и диаспорой.
Следующим этапом в карьере Эфраима стала работа в компании «Гивот Олам», занимающейся разведкой и добычей нефти. Около восьми лет он проработал в этой компании, дойдя до должности менеджера по планированию. Последние десять лет Холмянский посвятил работе в сфере высоких технологий, занимая различные управленческие и консультационные должности в стартап-компаниях.
На протяжении всей своей карьеры в Израиле Эфраим Холмянский продолжал сохранять связи с общиной выходцев из бывшего СССР, помогая новым репатриантам интегрироваться в израильское общество и не забывая о своих корнях и опыте борьбы за право жить на исторической родине. История Эфраима Холмянского является символом стойкости духа и неминуемой победы в борьбе за право быть евреем и жить на исторической родине.
Узник Сиона Эфраим Холмянский живет в Маале-Адумим, на границе Иудейской пустыни, ведет религиозный образ жизни. Он до сих пор занимается общественной деятельностью. И пишет книги.
21.08.2024
Библиография и источники:
Сайт Эфраима Холмянского «Еврейская свобода»
Эфраим Холмянский - Проект городов. Как евреи победили СССР?
Эфраим Холмянский. Звучание тишины. — Иерусалим: При поддержке КЕРООР. ק"ק מוסקבה, 2007.
Онлайн-ресурс “Вести из СССР: нарушение прав человека в Советском Союзе”
Kolga Elisa Kateriine, Узник Сиона Эфраим Холмянский
