Гирш Добин
1905 – 2001
Раннее утро 20 ноября 1941 года в Минском гетто выдалось неспокойным. Еще до того, как рабочие колонны должны были выходить в «арийскую» часть города, немцы поставили усиленные кордоны на всех выходах из гетто. Бывший еврейский писатель Гирш Израилевич Добин спешил на работу, необходимую для человека, сражающегося за жизнь в нацистской неволе.
Добин числился сапожником мастерской при полицейском батальоне, охранявшем концлагерь по улице Широкой. «Господин, у меня есть пропуск», — Добин пытался объяснить стоявшему в оцеплении немцу, что ему, еврею, позволялось работать на Третий Рейх за пределами гетто. Эсэсовец глянул на Гирша Израилевича и почему-то спросил: «Жена у тебя есть?» — «Есть» — «Тогда иди домой, не надо тебе на работу сегодня». Слова немца прозвучали как предупреждение. Вскоре до обеспокоенного писателя дошла весть: вышедшие в этот день рабочие колонны были расстреляны.
Гиршу Добину суждено было остаться в живых, чтобы с оружием в руках мстить, а после победы — увековечивать в своих произведениях образы еврейских героев, сражавшихся в партизанских отрядах.
Писателем Добин мечтал стать с детства. Родился он 10 июня 1905 года в семье Израиля Гиршевича и Хаи Симоновны Добиных в белорусском городке Жлобин, расположенном недалеко от Бобруйска. У большой семьи помимо Гирша были сыновья Залман, Давид и Гершел и дочери: Цивье, Геня, Сарра, Фаня, Зэльдэ. Добины жили бедно: глава семейства едва зарабатывал на семью тем, что продавал фрукты и выпечку у себя дома и на местном базаре.
Проучившись в хедере несколько лет, маленький Гирш на продолжение образования рассчитывать не мог. Нужно было помогать отцу торговать. Оставалось самообразование — однако тут Добин мог дать фору любому школяру. Охочий до книг мальчик много читал, особенно ему полюбились выпускавшиеся в ту пору брошюрки под рубрикой «Гешихтес» («Истории»).
С детства впечатлившись доблестью защитников Масады и воинской славой Иуды Маккавея, подросший Гирш Добин захотел, как и легендарные еврейские герои, переехать в Палестину. В Жлобине хватало единомышленников. Через несколько лет после революции от теории они решили перейти к практике. Работая с 15-летнего возраста сапожником, Гирш быстро нашел общий язык с сыновьями Рабиновича, владельца соседней скобяной лавки. К ним присоединились Давид Хайкин, братья Гинзбурги, студент Дворкин, Хаим Ходок и еще с десяток-полтора молодых евреев. В результате в 1922 году ребята основали в Жлобине филиал сионистского движения «Гехолуц», ставившего своей целью подготовку молодежи к репатриации в Эрец-Исраэль.
Юные сионисты часто собирались, чтобы потренироваться в иврите, обсудить политическую литературу и кадровую тактику организации. Последняя предполагала использование еврейских коммун в Крыму для подготовки будущих жителей Палестины. Чтобы обеспечить свою ячейку средствами, ребята иногда устраивали «субботники» — дни, когда всю выручку, полученную у себя на рабочем месте, они отдавали в кассу «Гехолуца». Эта деятельность шла вразрез с советской политикой, которую в молодежных кругах осуществлял комсомол. Часто встречи Гирша Добина с товарищами заканчивались налетом комсомольцев и массовой дракой.
В 1924 году Гирш Добин в первый раз был арестован ОГПУ. Несколько дней пришлось ему провести в бобруйской тюрьме, где сыщики пытались выудить из парня информацию об уже не существовавшей к тому времени сионистской ячейке. Через несколько месяцев картина повторилась, только на этот раз чекисты даже не удосужились приступить к допросам: промариновали Добина несколько суток за решеткой и отпустили домой.
Осколки жлобинского «Гехолуца» все еще собирались при клубе Карла Маркса в еврейском драматическом кружке, но сионистское движение в Жлобине фактически было разгромлено. Гирша маленькое местечко больше не устраивало. Как и многие его сверстники, он решил попробовать свои силы в большом городе — Харькове. Он отправился туда в 1925 году. В тогдашней столице советской Украины не только была работа, но и издательства, газеты, театры, еврейские школы и еврейский педагогический техникум, которые свободно функционировали на идише. Для молодого человека, увлекавшегося художественным словом и делавшего первые несмелые шаги в литературе, это казалось самым важным.
Там, в Харькове, Гирша Добина ожидала первая жизненная драма. Он полюбил и собирался жениться. Но однажды, идя по узкой улице, его возлюбленная поскользнулась и попала под трамвай. После смерти невесты Гирш Добин вернулся на несколько лет домой, в Жлобин.
В 1927 году он снова приехал в Харьков и устроился там на обувную фабрику. В 1928 году в местной еврейской газете появилась его первая литературная публикация. Было это так. Однажды Гирш подошел к газетному стенду и не поверил своим глазам: в вывешенном для чтения номере он увидел собственный текст и имя. Рассказ, ранее принесенный в редакцию ежедневной газеты «Дер Штерн», понравился ее редактору Генеху Казакевичу, видному еврейскому литературному критику. Казакевич рассмотрел в Добине талант и решил опубликовать его пробу пера.
Почти все свои харьковские годы Добин зарабатывал на жизнь сапожничеством, находя среди своих коллег-трудящихся характеры для рассказов. Вступив в ВКП(б) с мыслью строить еврейскую пролетарскую культуру, молодой литератор смог войти в круг местной еврейской творческой интеллигенции. В 1931 году он опубликовал все свои лучшие работы в дебютном сборнике под названием «Арум а мил» («Возле мельницы»). В том же году писатель стал отцом: у него и его молодой жены, Клары Лазаревны Шлафман, родился первенец — Израиль.
В скором времени после издания первой книги Гирш Добин c семьей вновь вернулся в родной Жлобин. Не успели они обжиться, как литератору поступило предложение от все того же Генеха Казакевича — перебраться в Биробиджан. На Дальнем Востоке строилась Автономная Еврейская национальная область, которой сулили стать настоящей еврейской республикой в составе СССР. Ответа от Гирша Израилевича долго ждать не пришлось. Уже 30 октября 1932 года Гирш Добин вместе с молодыми поэтами Эммануилом Казакевичем, сыном Казакевича-старшего, Бузи Олевским, журналистами Наумом Фридманом и Ихиелом Фаликманом торжественно отмечал выпуск юбилейного номера газеты «Биробиджанер штерн».
На Дальнем Востоке Добин не только занимался журналистикой, работая в газете и местном радиокомитете, но и продолжал писать прозу. В 1935 году он издал повесть «На Амуре», написал ряд текстов для литературно-публицистического альманаха «Форпост». Свои впечатления от постоянных командировок по еврейской автономии писатель перед самой войной изложил в книге «Меж ульев». Пробовал себя Добин и в драматургии — его пьеса «Биробиджан», после публикации в «Форпосте», вошла в репертуар Биробиджанского еврейского театра ГОСЕТ.
Биробиджанская интеллигенция надеялась на то, что советская власть позволит евреям повсеместно использовать идиш, а на Дальнем Востоке буйным цветом расцветет еврейская культура. Правда, с каждым годом все громче звучали тревожные звоночки, которые свидетельствовали о том, что сталинская власть рано или поздно свернет политику терпимого отношения к евреям. Ровно как и свернет шею всему авангарду еврейской национальной культуры в СССР.
В 1933 году, уже год находясь в Биробиджане, Гирш Добин был переведен из членов ВКП(б) за «политическую неграмотность» в кандидаты, а в начале 1936 года и вовсе был исключен из партии. Всплыл факт его членства в «Гехолуце», на который сразу же отреагировал местный крайком. Восстановиться удалось с трудом, но при обмене партбилета вмешался глава Еврейской автономной области Матвей Хавкин, ярый борец с «бундовско-сионистскими пережитками», который настоял, чтобы Добина снова из партии выгнали.
Через два года, 10 июля 1938 года, Гирш Добин, его коллега по радиокомитету писатель Натан Вайнгауз и редактор газеты «Биробиджанер Штерн» Сухер Гольденберг были арестованы областным управлением НКВД. Гирш Израилевич обвинялся в том, что, являясь участником контрреволюционной правотроцкистской организации, якобы существовавшей в ЕАО, проводил в ее интересах подрывную работу на идеологическом фронте.
На все попытки следователя «пришить» ему статью Гирш Израилевич отвечал твердо: «О существовании контрреволюционной правотроцкистской организации в ЕАО мне ничего не известно». Чекист выходил из себя и начинал давить еще больше, но Добин продолжал стоять на своем: «Еще раз заявляю следствию, что сознаваться мне не в чем».
Вслед за мужем 22 июля 1938 года была арестована и Клара Лазаревна. Однако обычной домохозяйке, совершенно далекой от политики, даже опытным чекистам ничего «навесить» не удалось. Дело против жены Добина было прекращено за недоказанностью обвинения буквально через несколько дней после ее ареста.
Согласно обвинению УНКВД по ЕАО от 22 июня 1939 года, Гирш Израилевич был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-1а, 58-11 УК РСФСР. Документы следственного дела подтверждают, что виновным себя он так и не признал.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не очередная внутренняя перетряска чекистских кадров. После ареста бывшего генерального комиссара госбезопасности Николая Ежова возбужденные в его бытность наркомом громкие дела стали пересматривать. В результате этих процессов 14 марта 1940 года групповое дело в отношении Гирша Добина и его коллег было прекращено за недоказанностью предъявленного обвинения.
В том же году Гирш Израилевич вернулся в Беларусь, где оставались его супруга и сын. Проведя в Минске некоторое время, он был приглашен работать в Западной Беларуси. Гирш Израилевич стал специальным корреспондентом еврейской газеты «Октябрь» в Белостоке, где жил с сыном и супругой в самом центре, по улице Заменгофа. Не успел Добин привыкнуть к новому месту, как в его жизни наступила очередная черная полоса.
В день нападения гитлеровцев на СССР, 22 июня 1941 года, Гирш Израилевич находился с редакционным заданием в городе Волковыске на Гродненщине. Немецкое наступление развивалось стремительно, уходить от передовых отрядов гитлеровцев людям удавалось с трудом. Прибившись к группе беженцев, Гирш Израилевич около двух недель добирался до белорусской столицы.
Минск был захвачен за несколько дней до того, как Добин смог туда попасть. Арестованный патрулем, еврейский писатель 6 июля 1941 года был помещен в большой фильтрационный лагерь на окраине города. В лагерь были согнаны тысячи гражданских и военнопленных. Взору Добина предстала страшная картина: нацисты били людей прикладами, стреляли в толпу, бросающуюся на сухари, которые немцы разбрасывали с грузовика.
Через четыре дня лагерь начали разбивать по национальной принадлежности. Гирш Израилевич попал с другими евреями в небольшой участок лагеря, огороженный с четырех сторон канатами и охраняемый усиленным караулом.
Охранники по вечерам развлекались тем, что стреляли поверх голов из пулемета, обвиняя евреев в том, что они, мол, ведут торговлю с военнопленными, а с бывшими заключенными не делятся продуктами питания. Как человек, уже повидавший тюремные застенки, Гирш Добин пытался успокаивать людей, которые часто доходили до невменяемого состояния. Одного из своих товарищей по несчастью он принялся учить просить милостыню у тех, кому жены все еще могли передавать через охрану передачи. С первых дней Добин понял, что впереди евреев ждут не просто голодные дни, а все происходящее вокруг — цветочки.
В середине июля 1941 года около двух тысяч оставшихся в лагере евреев перевели в столичную тюрьму. Переживших тяжелый этап и «прореживание» расстрелами 20 июля 1941 года выпустили в распоряжение минского юденрата, который с 1 августа стал официальным представителем созданного в городе гетто.
Гирш Добин не мог просто так сдаться и опустить руки. В Белостоке его ждала семья, а творившееся вокруг насилие взывало к немедленным действиям.
В августе 1941 года Гирш Израилевич связался с несколькими коммунистами, оказавшимися в Минском гетто. В скором времени активистами было собрано первое совещание, которое должно было положить начало организованной подпольной работе. Подпольщики постановили содействовать бегству евреев из гетто и их включению во всенародную борьбу. Каждый получил конкретное задание: к примеру, Нотке Вайнгауз должен был организовать регулярный прием по радио оперативных сводок, Яша Киркаешта — наладить нелегальный аппарат, подпольные квартиры, пишущую машинку, связь, а Гирш Смоляр, один из руководителей подпольной боевой организации гетто, должен был установить связь с «русским районом» города и партизанами, а также организовать подпольные ячейки — «десятки».
На первое совещание подполья Гирш Добин прийти не смог. Немцы сразу же после регистрации в юденрате отрядили его на принудительные работы. Но, отправленный шить сапоги и латать обувь для полицаев, Гирш Израилевич вместе со своим помощником Заскиным, бывшим секретарем одного из райисполкомов, а также портным Гельманом вошли в одну из «десяток» подполья.
Значительная часть участников еврейского сопротивления терпела страшную нужду. Подпольщики договорились, что те, кто имеет работу, будут отдавать часть заработка в пользу нуждающихся товарищей. В результате образовался фонд, давший возможность оказывать помощь многим товарищам и их семьям. Как «специалист», Добин мог рассчитывать хоть на какой-то паек, а его помощь семьям нуждающихся особо отмечалась Гиршем Смоляром, написавшим после войны книгу «Мстители гетто».
Однако главная задача, которая стояла перед писателем и его товарищами по сапожно-портняжной мастерской, заключалась в выведывании того, что происходило в полицейском батальоне. В первую очередь это касалось готовившихся нацистами «акций», о которых нужно было предупреждать обитателей гетто.
Сведения Добин передавал организатору подполья — Гиршу Cмоляру. Именно писатель Гирш Добин смог предупредить Смоляра о готовящемся погроме второго марта сорок второго года. Самому писателю тогда удалось уцелеть благодаря австрийцу-вахмистру, отвечавшему за работу их мастерской. Австриец, то ли из-за нежелания терять хороших работников, то ли из-за проснувшегося в нем чувства сострадания, не пустил евреев домой, оставив всех ночевать на рабочем месте.
После страшного побоища 2 марта 1942 года даже неисправимым оптимистам стало ясно: немцы никого в живых оставлять в гетто не собираются. Отправка в партизанские отряды, с которыми евреям удалось к тому времени наладить связь, пошла еще интенсивней. Группу, в которую входил Гирш Добин, а также активные подпольщики Мотя Пруслин, Хаим Александрович, Мейер Фельдман, Лена Майзелис и другие, была послана со специальным заданием — создать новую партизанскую базу, еврейский 406-й отряд, который впоследствии слился с партизанской бригадой «Дяди Васи», а потом — с бригадой «Народные мстители» имени Воронянского.
С 14 марта 1942 года Гирш Добин стал бойцом бригады «Дяди Васи», во главе которой стоял бывший советский командир, один из руководителей партизанского движения в БССР — Василий Воронянский. Бригада действовала в Логойском и Плещеницком районах Минской области. Принявшим партизанскую присягу евреям вскоре довелось вступить в битву с нацистами. То, о чем мечтали узники, наконец-то стало явью.
Гирш Израилевич непосредственно принимал участие в боях по разгрому вражеских гарнизонов в местечках Долгинове, Мяделе, соседними с Вилейкой деревнях Куренец и Любань, Плещеницах и многих других местах. Зачастую задание по уничтожению вражеского гарнизона преследовало дополнительную цель — освободить евреев из гетто. Бой за Мядель, в котором участвовал Гирш Добин, длился пять часов. Партизаны понесли серьезный урон, но смогли пополнить свой отряд молодыми еврейскими бойцами. Спасенных стариков, женщин и детей отвели в семейный лагерь, чтобы потом переправить их через линию фронта.
Гирш Добин вел свой дневник прямо в партизанском отряде, в нем он описывал мельчайшие детали партизанского быта и боевых операций. Не всегда народным мстителям удавалось выполнить поставленные задачи, иногда приходилось довольствоваться лишь частичными успехами. Настоящая война мало походила на довоенные киноленты об оглушительных победах советского оружия.
Такой была операция против полицейского гарнизона в деревне Любань Вилейского района, состоявшаяся 26 апреля 1943 года. Гирш Израилевич с несколькими бойцами находился в засаде. Они получили задание занять дорогу, ведущую из Любани в Куренец и Вилейку. Ударная группа, состоявшая из бойцов второй роты, должна была в 11 часов ночи штурмовать полицейский участок. На первую роту командир возложил не менее ответственное задание — вывезти все имущество из старой панской усадьбы, где засели предатели. Что нельзя было забрать с собой, приказано было сжечь.
Добин с товарищами уже стали клевать носом, как вдруг началась ружейная и пулеметная стрельба. Штурмовая группа опаздывала, но начала бодро. Гирш Израилевич отчетливо услышал крик «Ура!»: так залихватски шел в атаку на логово полицаев Яшка, хороший партизан и отличный наездник, бежавший из Вилейского гетто в лес. Ночная тишина наполнилась пулеметными и ружейными выстрелами, слышались и разрывы тяжелой артиллерии. Примерно в два часа ночи стрекот и взрывы закончились.
На месте сбора ребята c досадой сообщили Добину: выбить гарнизон из каменного здания не удалось. Когда партизаны подобрались под окна каменного здания и начали стрельбу, полицаи вырубили свет и стали отвечать огнем. Один партизан, который перебежал в отряд из полиции, крикнул: «Женька, бей немцев и переходи к нам!». Но вместо ответа из окна вылетела граната. Один партизан был ранен. Противник перебрался на второй этаж и начал бросать гранаты уже оттуда. Компенсировали неудачу лишь несколько убитых и раненых «бобиков», сожженный спиртзавод и большое количество скота, который партизаны вывели из деревни.
Участвуя в засадах, подрыве железнодорожных путей, мостов и линий связи, Добин не забывал и про свое основное ремесло. Он писал материалы для нескольких партизанских сборников, распространявшихся по отрядам «Мститель» и «Борьба», а также для ежемесячного литературно-художественного журнала «Народный мститель», став в марте 1944 года членом его редколлегии.
День освобождения Минской области от фашистов Гирш Добин встретил в комендантской роте партизанской бригады «Народный мститель» имени Воронянского. После расформирования партизанской бригады писатель был направлен в распоряжение Союза писателей СССР в Москву. Оттуда он был мобилизован в ряды Красной Армии, где служил до 6 августа 1945 года. За проявленное в годы войны мужество писатель был награжден орденом «Красной Звезды», медалями «Партизану Отечественной войны» I степени, «За победу над Германией», знаком «Фронтовик 1941-1945», «Медалью Жукова».
После войны Гирш Израилевич узнал, что его жена Клара и маленький сын Изя погибли в Белостоке. В Жлобине была убита его сестра Сарра c мужем Мойше Фрадкиным, в Харькове — сестра Зэлдэ с семьей, в боях против нацистов погиб призванный на фронт брат Зяма.
Демобилизовавшись, Гирш Израилевич поселился в подмосковных Люберцах и женился во второй раз — на Мале Йось-Вольковне Олидорт. В 1946 году у пары родился сын Владимир, а еще через три года — дочка Раиса. Маля работала бухгалтером на Заводе сельхозмашин имени Ухтомского, Гирш Израилевич — активно писал. В 1947 году он издал свою первую послевоенную книгу рассказов «Ойф вайсрусишер эрд» («На белорусской земле»), в которой рассказывал о своем пребывании в гетто и борьбе с нацистами в составе партизанского отряда. Однако вскоре с творчеством ему, как и многим его коллегам, пришлось надолго завязать.
В разгар кампании по борьбе с космополитизмом Гирш Добин был лишен возможности печатать свои работы. Тщетно пытаясь найти хоть какой-то заработок, он вынужден был довольствоваться временными работами на различных предприятиях Подмосковья. Все начало меняться после смерти Сталина, но через полтора года литератору снова пришлось держать удар. Летом 1954 года Гирш Израилевич, его жена, сын Володя и дочка Раиса впервые отправилась в отпуск на Азовское море, в Геническ. На обратном пути Добины решили заехать в Донецк, где проживала родная семья Мали. В день рождения Раисы, 9 августа 1954 года, Добины и Олидорты собрались на праздничный обед и вечером отправилась на общую фотографию в фотоателье. Праздновали до позднего вечера, а затем расположились у сестры Мали на ночлег. Взрослые и дети улеглись, супруга Добина перед сном что-то читала. «Уже поздно, давайте выключать свет», — промолвил Гирш Израилевич, как вдруг его жена изменилась в лице. Супруге стало плохо, все засуетились и начали искать врача. Маля умерла через 5 дней от кровоизлияния в мозг...
Похоронив жену, в подавленном состоянии, Гирш Израилевич отказался оставлять детей, как его ни уговаривали родственники. Он был сильным человеком. Без постоянной работы, имея очень плохое зрение, вдовец с двумя детьми решил во чтобы то ни стало выстоять.
Во время обратной дороги, на станции в Харькове, он встретился с сестрой первой жены Тубой и ее дочерью Леей Сулькиной. Гирш Израилевич рассказал им о своей трагедии, а через некоторое время после возвращения в Люберцы решил написать Лее в Харьков. В письме он прямо предложил одинокой Лее стать матерью его детей. После нескольких месяцев трогательной переписки, 13 ноября 1954 года, немолодой писатель и племянница его первой жены расписались.
В 1955 году Добин уехал в свою первую после смерти Сталина командировку, в Братск. Он снова начал зарабатывать своим пером. В 1958 году Добины переехали из Люберец в Москву. У писателя начался плодотворный творческий этап. Произведения Гирша Добина публиковались в журнале «Советиш Геймланд» и в зарубежной еврейской прессе. В вышедших после войны сборниках «Рассказы» (1956), «В потоке времени» (1976), романе «Сила жизни» Добин описывал историю партизанской борьбы с фашистскими захватчиками, героизм и мужество узников гетто. Во многом эти произведения автобиографичны и весьма смелы для тех лет.
Гирш Израилевич продолжал печататься, в 1983 году в издательстве «Советский писатель» вышла его книга на идиш «Эрдише вегн» («Пути земные»). Но здоровье его заметно пошатнулось. Однажды он даже попал с гипертоническим кризом в московскую Первую градскую больницу, врачи с трудом «вытащили» его. Находившиеся рядом с ним родные и близкие вспоминают, что в бреду Гирш Добин думал, что находится в Эрец-Исраэль и то гуляет по Иерусалиму, а то идет по набережной Средиземного моря.
В 1992 году сын писателя, возглавлявший секретариат популярной в России газеты «Совершенно секретно», решил, что всем Добиным настала пора репатриироваться в Израиль. Владимир Добин с семьей, Гирш Израилевич с женой Леей Шлемовной и ее две сестры из Харькова в октябре 1992 года стали израильтянами.
Поселившись в Ришон ле-Ционе, Гирш Добин снова ожил, начал гулять каждый день в городском парке, читать местные газеты и общаться с уроженцами страны, в чем ему немало помогал освоенный в юные годы иврит. До последних дней он продолжал работать, печатался на идише и в переводах на русский язык.
Всю жизнь защищая родную культуру и язык, сражаясь против нацистов в рядах подполья и в партизанском отряде, еврейский писатель Добин верил, что народ Израиля, перенесший страшную катастрофу, обязательно выживет и еще покажет себя. В одном своем интервью он признался журналисту: «Другого дома у евреев нет и никогда не будет». Его юношеские мечты об Эрец-Исраэль сбылись. Гирш Добин, еврейский писатель и ветеран войны, ушел из жизни 13 июня 2001 года в Израиле.
Библиография и источники:
• Материалы архивного дела № П-83193, архив Управления ФСБ России по Хабаровскому краю
• Воспоминания Калины Раисы Григорьевны, дочери Гирша Добина
• Смоляр, Г.Д. Мстители гетто [Минские евреи партизаны] / Г. Смоляр; пер. М. Шамбадал. М.: ОГИЗ; Госиздательство «Дер Эмес», 1947. - 128 с.: портр.; 20,1х13,8 см. - 50 000 экз.
• Публикации газет, журналов и альманахов: «Биробиджанер Штерн», «Советиш Геймланд», «Побережье», и др.
